Неточные совпадения
— Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор в пьяном
виде с чужими, да-с! А господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как
дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно. И на плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, — бог с ним! А вот бродил тут молодой человек, Иноков, даже у меня был раза два… невозможно вообразить, на какое дело он способен!
Заря уже занялась, когда он возвратился домой. Образа человеческого не было на нем, грязь покрывала все платье, лицо приняло
дикий и страшный
вид, угрюмо и тупо глядели глаза. Сиплым шепотом прогнал он от себя Перфишку и заперся в своей комнате. Он едва держался на ногах от усталости, но он не лег в постель, а присел на стул у двери и схватился за голову.
Вид в долину Сицы со стороны моря очень красив. Высокие горы с острыми и причудливыми вершинами кажутся величественными. Я несколько раз видел их впоследствии, и всегда они производили на меня впечатление какой-то особенной
дикой красоты.
Иногда случается, что горы и лес имеют привлекательный и веселый
вид. Так, кажется, и остался бы среди них навсегда. Иногда, наоборот, горы кажутся угрюмыми,
дикими. И странное дело! Чувство это не бывает личным, субъективным, оно всегда является общим для всех людей в отряде. Я много раз проверял себя и всегда убеждался, что это так. То же было и теперь. В окружающей нас обстановке чувствовалась какая-то тоска, было что-то жуткое и неприятное, и это жуткое и тоскливое понималось всеми одинаково.
Кабан, обитающий в Уссурийском крае —
вид, близкий к японской
дикой свинье, — достигает 295 кг веса и имеет наибольшие размеры: 2 м в длину и 1 м в высоту.
Наскоро поужинав, мы пошли с Дерсу на охоту. Путь наш лежал по тропинке к биваку, а оттуда наискось к солонцам около леса. Множество следов изюбров и
диких коз было заметно по всему лугу. Черноватая земля солонцов была почти совершенно лишена растительности. Малые низкорослые деревья, окружавшие их, имели чахлый и болезненный
вид. Здесь местами земля была сильно истоптана. Видно было, что изюбры постоянно приходили сюда и в одиночку и целыми стадами.
В комнате был один человек, близкий с Чаадаевым, это я. О Чаадаеве я буду еще много говорить, я его всегда любил и уважал и был любим им; мне казалось неприличным пропустить
дикое замечание. Я сухо спросил его, полагает ли он, что Чаадаев писал свою статью из
видов или неоткровенно.
Старший брат в
виде короля восседал на высоком стуле, задрапированный пестрым одеялом, или лежал на одре смерти; сестренку, которая во всем этом решительно ничего не понимала, мы сажали у его ног, в
виде злодейки Урсулы, а сами, потрясая деревянными саблями, кидали их с презрением на пол или кричали
дикими голосами...
Брюхо, от ног до самого хохла или ожерелья, покрыто белыми, мелкими, серебристыми перьями, имеющими, с первого взгляда,
вид волос, так они тонки; под перьями лежит превосходный, густой и нежный пух
дикого цвета.
Но в самодуре само просвещение, сама логика, сама добродетель принимает свой,
дикий и безобразный,
вид.
Всего больше Кишкин не любил, когда на прииск приезжали гости, как тот же Ястребов. Знаменитый скупщик делал такой
вид, что ему все равно и что он нисколько не завидует
дикому счастью Кишкина.
Полинька стала у окна и, глядя на бледнеющую закатную зорьку, вспомнила своего буйного пьяного мужа, вспомнила его
дикие ругательства, которыми он угощал ее за ее участие; гнев Полиньки исчез при
виде этого смирного, покорного Розанова.
— Да так, на то я сторож… на то здесь поставлен… — шамшил беззубый Арефьич, и глаза его разгорались тем особенным огнем, который замечается у солдат, входящих в
дикое озлобление при
виде гордого, но бессильного врага.
И услышала она, ровно кто вздохнул, за беседкою, и раздался голос страшный,
дикой и зычный, хриплый и сиплый, да и то говорил он еще вполголоса; вздрогнула сначала молодая дочь купецкая, красавица писаная, услыхала голос зверя лесного, чуда морского, только со страхом своим совладала и
виду, что испужалася, не показала, и скоро слова его ласковые и приветливые, речи умные и разумные стала слушать она и заслушалась, и стало у ней на сердце радошно.
Потом он видел, как Николаев встал из-за карт и, отведя Шурочку в сторону, долго что-то ей говорил с гневными жестами и со злым лицом. Она вдруг выпрямилась и сказала ему несколько слов с непередаваемым выражением негодования и презрения. И этот большой сильный человек вдруг покорно съежился и отошел от нее с
видом укрощенного, но затаившего злобу
дикого животного.
Кругом всего дома был сделан из
дикого камня тротуар, который в продолжение всей зимы расчищался от снега и засыпался песком в тех
видах, что за неимением в городе приличного места для зимних прогулок генеральша с дочерью гуляла на нем между двумя и четырьмя часами.
Дикие жители ее, белки и верхолазы, не привыкшие в этом безлюдном месте бояться человека, не прятались при
виде ратников, а только взбирались на верхние сучья и любопытно глядели оттуда на проходивших.
И после этого, послав к ним десятка два болтающих притворный церковный вздор миссионеров, мы в
виде неопровержимого доказательства невозможности приложения к жизни христианских истин приводим эти наши опыты обращения
диких в христианство.
Можно находить, что ответ, данный Христом, неправилен; можно выставить на место его другой, лучший, найдя такой критериум, который для всех несомненно и одновременно определял бы зло; можно просто не сознавать сущности вопроса, как не сознают этого
дикие народы, но нельзя, как это делают ученые критики христианского учения, делать
вид, что вопроса никакого вовсе и не существует или что признание за известными лицами или собраниями людей (тем менее, когда эти люди мы сами) права определять зло и противиться ему насилием разрешает вопрос; тогда как мы все знаем, что такое признание нисколько не разрешает вопроса, так как всегда есть люди, не признающие за известными людьми или собраниями этого права.
В хаотическом
виде все эти мысли мелькали в голове помпадура. Одну минуту ему даже померещилось, что он как будто совсем лишний человек, вроде пятого колеса в колеснице; но в следующее затем мгновение эта мысль представилась ему до того обидною и
дикою, что он даже весь покраснел от негодования. А так как он вообще не мог порядком разобраться с своими мыслями, то выходили какие-то душевные сумерки, в которых свет хотя и борется с тьмою, но в конце концов тьма все-таки должна остаться победительницею.
Длинные багровые полосы, пересекавшие главную улицу — центр фабрик и деятельности, огни, повторявшиеся в лужах,
дикие взвизгивания и песни, глухо раздававшиеся внутри домов, страшная трескотня, производимая тысячью миткалевых станов на всем ходу, — все это придавало Комареву какой-то фантастический
вид, вовсе не свойственный обыкновенным деревням.
Когда Рославлев потерял из
вида всю толпу мародеров и стал надевать оставленную французом шинель, то заметил, что в боковом ее кармане лежало что-то довольно тяжелое; но он не успел удовлетворить своему любопытству и посмотреть, в чем состояла эта неожиданная находка: в близком от него расстоянии раздался
дикой крик, вслед за ним загремели частые ружейные выстрелы, и через несколько минут послышался шум от бегущих по дороге людей.
Когда Федосей, пройдя через сени, вступил в баню, то остановился пораженный смутным сожалением; его
дикое и грубое сердце сжалось при
виде таких прелестей и такого страдания: на полу сидела, или лучше сказать, лежала Ольга, преклонив голову на нижнюю ступень полкá и поддерживая ее правою рукою; ее небесные очи, полузакрытые длинными шелковыми ресницами, были неподвижны, как очи мертвой, полны этой мрачной и таинственной поэзии, которую так нестройно, так обильно изливают взоры безумных; можно было тотчас заметить, что с давних пор ни одна алмазная слеза не прокатилась под этими атласными веками, окруженными легкой коришневатой тенью: все ее слезы превратились в яд, который неумолимо грыз ее сердце; ржавчина грызет железо, а сердце 18-летней девушки так мягко, так нежно, так чисто, что каждое дыхание досады туманит его как стекло, каждое прикосновение судьбы оставляет на нем глубокие следы, как бедный пешеход оставляет свой след на золотистом дне ручья; ручей — это надежда; покуда она светла и жива, то в несколько мгновений следы изглажены; но если однажды надежда испарилась, вода утекла… то кому нужда до этих ничтожных следов, до этих незримых ран, покрытых одеждою приличий.
Я увидел, как он переложил ключ в левую руку, а правую опустил в карман. Когда он вынул ее, в ней блестел предмет, которому я тогда не успел дать названия. Но
вид этого предмета ужаснул меня. Не помня себя, я схватил стоявшее в углу копье, и когда он направил револьвер на Надежду Николаевну, я с
диким воплем кинулся на него. Все покатилось куда-то с страшным грохотом
Да, иногда самая
дикая мысль, самая с
виду невозможная мысль до того сильно укрепляется в голове, что ее принимаешь, наконец, за что-то осуществимое…
Поэт Бодряков, человек
вида неуклюжего и
дикого, разговаривал в углу с ученым историком Евсюковым; они оба держали друг друга за пуговицы.
Двое из них были покрыты грязными лохмотьями, лица их были тощи и изнуренны; щетинистые, взъерошенные брови и бакены придавали им
вид суровый,
дикий.
Екатерина прибавила как другие языки (особливож совершенное знание Российского), так и все необходимые для государственного просвещения науки, которые, смягчая сердце, умножая понятия человека, нужны и для самого благовоспитанного Офицера: ибо мы живем уже не в те мрачные, варварские времена, когда от воина требовалось только искусство убивать людей; когда
вид свирепый, голос грозный и
дикая наружность считались некоторою принадлежностию сего состояния.
Монархиня повелела — и Россия, дотоль не соразмерная в частях своих, подобно
дикому произведению Натуры или слепого случая, прияла
вид гармонического размера, подобно творению совершенного Искусства; части сравнялись между собою, и каждая Губерния ограничилась удобнейшим для нее пространством.
Сначала казалось, что это костюмированный тринадцати — или четырнадцатилетний мальчик, но чуть он оборотился,
вид изменился: перед вами прежде всего два яркие, черные глаза, которые горят
диким, как бы голодным огнем, и черная борода замечательной величины и расположения.
Гость 3. Поверьте, веселость в обществе очень часто одна личина; но бывают минуты, когда эта самая веселость, в бореньи с внутреннею грустью, принимает
вид чего-то
дикого; если внезапный смех прерывает мрачную задумчивость, то не радость возбуждает его; этот перелом доказывает только, что человек не может совершенно скрыть чувств своих. Лица, которые всегда улыбаются, вот лица счастливцев!
— А — разве я не живу? Ага! Живу — значит, должен негодовать при
виде того, как жизнь портят
дикие люди, полонившие ее.
Этот Елисей, калмык по происхождению, человек на
вид крайне безобразный и даже
дикий, но добрейшей души и неглупый, страстно любил Пасынкова и служил ему лет десять.
Раздался петуший крик. Это был уже второй крик; первый прослышали гномы. Испуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах. Вошедший священник остановился при
виде такого посрамления Божьей святыни и не посмел служить панихиду в таком месте. Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном,
диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги.
— Совсем нет, — возразил аббат, — у скифа было бы что-нибудь свое,
дикое, а он с
виду и с речи похож на меня с вами. Признаюсь вам, я мог бы ненавидеть такого человека, если б я не жалел его. Это болезненное произведение образования, привитого к корню, не нуждавшемуся в нем. Будьте уверены, что у него нет будущности.
— «А
дикие звери?» — заметил с жалостным
видом старик.
Стада
диких голубей вились около нее: то садились на каменный берег, то, поворачиваясь на воздухе и делая быстрые круги, улетали из
вида.
Нам оставалось до деревни не более полуверсты, и мы подходили уже к большому деревянному кресту, стоявшему на пересечении зуленской и печаловской дорог. Эти кресты, с прибитыми на верху их, сделанными из дерева орудиями страданий Христовых — копьем, лестницей, молотком и тридцатью сребрениками, — всегда можно увидеть на перекрестках полесских дорог. Снизу на эти кресты молодицы и девки вешают сшитые ими по обету пестрые фартуки и полотенца, что придает кресту своеобразный —
дикий и живописный
вид.
Эти звуки, полные
дикого возбуждения, надолго остались у меня в памяти, и впоследствии не раз, когда я с стесненным сердцем смотрел на угрюмые приленские
виды, на этот горизонт, охваченный горами, по крутым склонам которых теснятся леса, торчат скалы и туманы выползают из ущелий, — мне всегда казалось, что этот
дикий крик хищника носится в воздухе над печальною и мрачною страной.
Вот хоть между Дорогучей да Першей [Лесные реки, впадающие в Ветлугу.] два
диких камня из земли торчат, один поболе, другой помене, оба с
виду на коней похожи.
Роща или, вернее, лес этих плантаций кончился, начался спуск, и коляска въехала в
дикое ущелье между отвесно поднимающимися горами. По бокам, на этих отвесах, гордо поднимали свои верхушки высокие пальмы различных
видов, преимущественно кокосовые, развесистые тамаринды, пихты и великаны секвойи. В ущелье было прохладно. Коляска двигалась медленно по узкой дороге, загроможденной камнями. И доктор, и Володя были в восторге, любуясь этой роскошью растительности и мрачным
видом ущелья.
По тону судя, быть драке. Ночью, перед рассветом, среди этой
дикой ругающейся орды, в
виду близких и далеких огней, пожирающих траву, но ни на каплю не согревающих холодного ночного воздуха, около этих беспокойных, норовистых лошадей, которые столпились в кучу и ржут, я чувствую такое одиночество, какое трудно описать.
На краю вала, на самом высоком изгибе, с чудным
видом на нижнее прибрежье Волги, Теркин присел на траве и долго любовался далью. Мысли его ушли в глубокую старину этого когда-то
дикого дремучего края… Отец и про древнюю старину не раз ему рассказывал. Бывало, когда Вася вернется на вакации и выложит свои книги, Иван Прокофьич возьмет учебник русской истории, поэкзаменует его маленько, а потом скажет...
Третья сцена происходит в лесу. Эдгар, убегая от преследований отца, скрывается в лесу и рассказывает публике о том, какие бывают сумасшедшие, блаженные, которые ходят голые, всовывают себе в тело занозы, булавки, кричат
дикими голосами и просят милостыню, и говорит, что он хочет принять
вид такого сумасшедшего, чтобы избавиться от преследований. Рассказав это публике, он уходит.
Рассказывают, что во время «опийной» англо-китайской войны китайцы, чтобы испугать англичан и «поддержать дух» своих, выставляли на видных местах огромные, ужасающего
вида пушки, сделанные из глины. Китайцы шли в бой, делая страшные рожи, кривляясь и испуская
дикие крики. Но все-таки победили англичане. Против глиняных пушек у них были не такие большие, но зато стальные, взаправду стрелявшие пушки. Против кривляний и страшных рож у них была организация, дисциплина и внимательный расчет.
Болгарка имеет
вид дикого, прелестного, но совсем некультурного существа. Она разглядывает нас бесцеремонно, ощупывает наши костюмы, осведомляется о цене их, интересуется жизнью в Петербурге, дороговизной помещения, извозчиками и всякими мелочами. И все это на тарабарском наречии и низким, как труба, голосом, причем то и дело ударяет себя рукою в грудь.
Скоро
дикие степи новой Тавриды, подобно степям Новороссийским, благодаря неусыпным трудам светлейшего превратились в обработанные поля и прекрасные луга; развелось овцеводство, бедные татарские города и деревни начали терять свой жалкий
вид, оживленные соседством богатых русских селений.
«Что же это? — думал он. — Не лежебочничать пришли сюда, а дело делать, говорили, что настороже надо ежеминутно быть от
диких людей, ан кругом не только лихого, а так просто чужого человека
видом не видать… Этак своих людей всех перепортишь, избалуются, ослабнут, не будут годиться для ратного дела».
— В этом
виде лучше почуют мертвечину
дикие звери и разнесут ее на части. Теперь готовься, отступник, читай себе отходную.
Дикий, угрюмый взор, по временам сверкающий, как блеск кинжала, отпущенного на убийство; по временам коварная, злая усмешка, в которой выражались презрение ко всему земному и ожесточение против человечества; всклокоченная голова, покрытая уродливою шапкою; худо отращенная борода; бедный охабень [Охабень — старинная верхняя одежда.], стянутый ремнем, на ногах коты, кистень в руках, топор и четки за поясом, сума за плечами — вот в каком
виде вышел Владимир с мызы господина Блументроста и прошел пустыню юго-восточной части Лифляндии.